"История перевода"
Содержание
Введение
* История перевода в
западноевропейской литературе
* История перевода в России
* Тенденции к глобализации
Список
используемой литературы:
http://www.transneed.com/
http://www.isz.minsk.by/
http://www.moiperevod.ru/
Введение
Перевод
- одно из древнейших занятий человека. Еще Цицерон, переводивший труды Платона
и Демосфена, Гораций в трактате "Наука поэзии" использовали слово
interpres в значении "переводчик", "толкователь". То же
наименование употребляет переводчик библии Святой Иероним (IV в. н. э.). И в
Средние века монахи-переводчики пользовались именами interpres и hermeneuma.
Однако уже в конце той эпохи эта терминология становится малоупотребительной.
В
формирующихся романских языках понятие "писать на народном языке",
т.е. на народной латыни, передавалось теми же глаголами, что и понятие
"переводить с латинского на народный язык": enromacier (фр.),
romancar (исп.), romanzare и vulgarizzare (ит.). После XII в. переводчика во
Франции называли droguement (drugement) и trucheman (truchement), а в Италии -
drogomanno (и trucimanno), заимствованные из сирийского targmana и
византийского dragoumanos (сравните в русском "толмач" из тюркских
источников).
В тот же
период во французском языке от латинских translatio (перенесение значения,
метафора) и traslator (передающий что-либо кому-либо) образуются слова
translation и translateur в значении "перевод" и
"переводчик", которые были освоены и другими европейскими языками.
Возникновение
книгопечатания стимулировало переводческую деятельность. Именно тогда и
появились современные термины. К 1539 году относят появление глагола traduire,
а в 1540 французский гуманист и переводчик Э.Доле включает в один из своих
трактатов traduction и traducteur. В Испании возникают неологизмы traducir и
traduccion, а в Италии - tradurre и traduzione. В школьной практике продолжает
употребляться термин version, обозначающий перевод на родной язык с греческого
и латинского.
История перевода в западноевропейской литературе
В
римскую эпоху, когда большое значение имело усвоение греческих литературных
образцов, большинство писателей рассматривало перевод как одно из средств
развития родного яыка. и обычно придерживалось способа вольной передачи
греческих текстов на латинский. В этом смысле следует понимать высказывания о
способах лучшего перевода, встречающиеся у Горация («De arte poetica»),
Квинтилиана и особенно Цицерона. Указания античных писателей имели большое
значение и для последующих эпох литературного развития, когда и в области
переводоведения следовали античным традициям. Языковая обособленность зачастую
даже отдельных феодальных ячеек как следствие замкнутости их хозяйственного
быта создавала неблагоприятные условия для усвоения иноземной речи. С другой
стороны, роль интернационального языка в этот период играл латинский, долго
задерживавший развитие национальных языков. В силу этого перевод долгое время
играл служебную и второстепенную роль. Однако с ним связана была столь важная
для всего периода христианизации «варварской» Европы проблема международного
распространения Библии и других религиозных текстов.
Борьба
двух переводческих систем — системы свободной передачи иностранного текста,
которая шла из классического Рима, и системы буквальной, подстрочной передачи,
созданной средневековой церковно-монастырской ученостью, — продолжалась в
течение всего феодального периода европейской истории. Возрождение античной
философии, поэзии и искусства, возникшее под влиянием роста денежного хозяйства
и капиталистических отношений сначала в Италии, а затем и в других странах
Европы, значительно обострило проблему перевода с ее принципиальной
теоретической стороны. Увлечение античной литературой, позволявшее лучше и
легче преодолевать средневековое религиозно-аскетическое и феодальное
мировоззрение, прежде всего способствовало возрождению двух языков античного
мира — латыни классического периода и греческого, — а овладение этими языками
повышало ответственность за новые переводы любого классического текста и
принуждало к пересмотру уже накопленного переводного запаса. В связи с ростом
национальных литератур Италия, а за ней Англия, Франция и Германия пережили
период настоящего увлечения переводческой деятельностью и теоретизированием по
ее поводу. Примером могут служить высказывания немецких переводчиков ранней
гуманистической поры: Николауса Виле, Эйба или Штейнхавеля. Виле защищает
буквальные П.; Штейнхавель, напротив, хочет переводить не буквально, но по
смыслу. Это не простой литературный спор, т. к. от решения того или иного
вопроса зависела судьба родной литературы, которая спешила приобщить к себе
шедевры иностранных литератур. Тот же интерес к теории перевода наблюдался и во
Франции в период Возрождения. Так, в 1540 Этьен Доле выпустил целый трактат на
тему «О способе хорошо переводить с одного языка на другой».
XVII и XVIII вв. значительно подвинули вперед
теоретическое изучение проблемы перевода.: к переводам классических писателей
все чаще присоединялись переводы с новых языков XVIII в. напр. дает уже целый
ряд серьезных теоретических исследований о принципах перевода. Такова напр. работа Хоттингера «Нечто о
новейшей фабрикации переводов из греков и римлян». Однако, в известном смысле,
переводческая техника в эту эпоху стояла на более низкой ступени. Французский
классицизм полностью усвоил римскую систему вольной передачи иностранного
текста; господствующая аристократическая установка французской литературы при
обострении классовой борьбы в свою очередь обусловливала приспособление
иностранного текста к идеологическим целям.
В конце
XVIII в., гл. обр. в Германии, наметилась другая переводческая система, тесно
связанная с романтизмом. Противопоставляя логической внеисторичности классиков
воспроизведение исторической правды во всей ее специфической конкретности, а их
отвлеченному типизированию национальное своеобразие в изображении
действительности, романтики, естественно, должны были и в проблеме перевода
придерживаться принципов возможно более близкой и точной передачи иностранных
текстов, не нарушающей их специфичности.
Во
второй половине XIX в. теоретический интерес к проблеме перевода заметно
повысился в Западной Европе, особенно в Германии, где параллельно с ним растет
количество и улучшается качество перевода на немецкий яз. произведений мировой
литературы. По своей добросовестности и техническому совершенству немецкие
переводчики XIX в. являются едва ли не лучшими. По своему обилию и разнообразию
немецкая переводческая лит-pa в то время и количественно превышает переводные
фонды других зап.-европейских лит-p; характерными чертами ее кроме того
являются: наличие повторных переводов одного и того же лит-ого памятника в
целях максимально точного воспроизведения иноземного подлинника, чувство
ответственности за полноту и точность передачи и частое теоретизирование
переводчиков по поводу избранных ими принципов работы. В широком развитии
переводческой деятельности в Германии большое значение имели быстрый рост
немецкой филологической науки и спецификация ее отдельных дисциплин, с другой
стороны — рост практического языкознания и повышение знаний иностранных яз. как
следствие увеличения активности немецкого капитала.
Рост
немецкого (и общеевропейского) пролетариата и распространение идей
международной солидарности рабочего класса оказали также сильное влияние на
переводческое искусство (особенно много переводились Петёфи, Дюпон, поэты
Парижской коммуны), противопоставив буржуазной идее «мировой литературы»
(Weltliteratur) идею мировой пролетарской литературы — «литературного
интернационала».
Во
Франции переводческая деятельность в этот период не играла столь важной роли,
как в Германии, и в качественном отношении перевод на французский яз. всегда
значительно уступали немецким. Конечно, и во французской лит-ре можно найти
отдельные хорошие переводы, но довольно значительная часть их приходится на
романтический период с его интересами к сходным течениям Англии и Германии
(переводы Байрона, переводы Жерара де Нерваля из Гёте). В эпоху становления
реалистического и натуралистического стиля, с его тенденциями к изучению
мелкобуржуазного повседневного быта и социальной среды, французская лит-pa
обнаружила в общем довольно слабый интерес даже к наиболее сходным с ней
идеологически и литературно течениям иностранных лит-p (напр. к английскому
реализму). Правда, на этот период приходятся замечательные по своему проникновению
в дух подлинника переводы Ш. Бодлера из Э. По а затем и антикизирующие и
стилизационные опыты «парнасской школы»; глава ее Леконт де Лиль оставил много
тщательно исполненных П. античных авторов; по ним Франция впервые познакомилась
с духом и формой греческой поэзии, к-рую прежние переводчики (начиная с XVII
в.) искажали и извращали. Леконт де Лилем переведены полностью прозой Феокрит
(«Идиллии») и «Анакреонтические оды» [1861], «Илиада» [1866], «Одиссея» [1867],
Гесиод и орфические гимны [1869], Эсхил [1872], Софокл [1877], Еврипид
[1884—1885].
Усиление
переводческой деятельности во Франции наблюдается лишь с середины 80-х гг. XIX
века. Преодоление натурализма, выразившееся в утомлении и пресыщении
литературой, отражающей действительность, повлекло за собой увлечение
экзотикой, искусством и лит-рой Востока («японизм» бр. Гонкуров, романы П.
Лоти), что вполне отвечало колониальным интересам французского капитала. С
другой стороны, возникновение символизма во французской поэзии оживило интерес
к раннему немецкому романтизму. Наконец в те же годы во Франции обнаружился
огромный интерес к скандинавской и особенно русской лит-рам. Это объясняется, с
одной стороны, интересом буржуазии, вступившей в полосу загнивания, к элементам
мистики, психологизма и т. п. в произведениях русских и скандинавских
писателей. С другой стороны, эти писатели заинтересовали читателя из мелкой
буржуазии своими социальными и моральными тенденциями. Все эти причины
содействовали количественному росту переводной лит-ры во Франции. В
качественном отношении перевод этого времени однако оставляли желать много
лучшего. Переводчиками напр. русских авторов зачастую были иностранцы, плохо
владевшие французским яз. Широко распространено было пользование чужим
подстрочным П. для поэтического «пересоздания» текста. В числе переводов с
русского яз. лучшими были переводы Дени Роша (повести Чехова, Лескова, Горького
и мн. др.), Жюля Легра [Записки Мельшина (Якубовича)], Широля («Нос» Гоголя,
«Дуэль» Чехова), швейцарца Соломона (стихотворения Тютчева).
Английская
лит-pa второй половины XIX в. находилась примерно в таком же состоянии, как
французская. Резкий перелом обозначается лишь к 80-м гг., когда под влиянием
начавшегося экономического кризиса английская промышленная буржуазия с тревогой
оглядывается на конкурирующие страны, а экономически и социально наиболее
ущемленные кризисом классы начинают искать идеологической опоры в лит-pax
континентальных стран. До этого времени в Англии переводили в общем мало и
неохотно, причем внимание переводчиков останавливали на себе преимущественно
классические произведения мировой лит-ры бесспорного исторического значения. Из
теоретических высказываний этого периода нужно отметить некогда имевшую в
Англии большое значение статью Матью Арнольда «О переводе Гомера» [1861]. В
числе лучших английских образцов переводческого искусства следует назвать
переводы Д. Г. Россетти из Данте («Новая жизнь») и староитальянских поэтов (в
ранние годы Россетти перевел также «Ленору» Бюргера и приступил к П. «Песни о
Нибелунгах», «Бедного Генриха» Гартмана фон дер Ауэ), далее — переводы Вильямса
Морриса (две книги исландских саг, а также стихотворный П. «Энеиды» Вергилия),
замечательные переводы Свинберна, обладавшего редким даром языковой ассимиляции
и чутьем к чужому яз. (переводы из Франсуа Вийона и Теофиля Готье).
Значительный
толчок развитию переводческой деятельности дала империалистическая война 1914.
Тот интерес, с каким по окончании войны европейские читатели взялись за чтение
переводной лит-ры, в значительной мере объясняется продолжительной
разобщенностью, на которую обречены были европейские государства войной, и
ослаблением творческой производительности. Во всех странах капиталистического
Запада переводы сделались важнейшей и наиболее доходной статьей книжного рынка.
История перевода в России
В
древней Руси переводы делались гл. обр. с южнославянских языков и с
среднегреческого. Выбор книг для переводов определялся замкнутым религиозным
характером образованности феодальной эпохи. Позже, в соответствии с ростом
западного влияния, перевод получил, начиная с XV в., более практическую цель,
способствуя усвоению «технической» культуры Запада. Но уже с конца XVI в. в
западных областях Руси стали появляться переводы зап.-европейских рыцарских романов и повестей
о «витезях добрых» — «О славном рыцеры Трисчане (Тристане), о Анцелоте
(Ланцелоте), о Бове и о иншых многих витезях добрых» (заглавие Познанской
рукописи XVI в.).
Однако к
концу XVII в. мы замечаем уже более повышенные требования к переводам. Стремясь, подобно своим предшественникам, к
дословной передаче, переводчики тем не менее в отдельных случаях пытаются уже
воспроизвести стиль подлинника.
Языковые
средства переводчиков усилились громадным количеством иностранных слов,
вошедших в русскую речь; обилие варваризмов повлекло за собой увлечение
иностранной конструкцией фразы. Преобразования Петра I с первых своих шагов шли
рука об руку с переводами различных сочинений научного содержания, в которых
сильно нуждалось практическое направление реформы.
Примерно
с 30-х гг. XVIII в. перевод технической западноевропейской литературы уступают
место переводу художественной литературы, как прозаическим, так и стихотворным.
Эти переводы имели огромное значение в деле выработки русского литературного
языка.
Во второй
половине XVIII в. в переводе ощущалась такая настоятельная необходимость, что в
Петербурге было основано специальное общество переводчиков «Собрание,
старающееся о переводе иностранных книг» [1768—1783]. Перевод этой эпохи
удовлетворял в значительной степени запросам тех читательских групп, которые
плохо владели иностранными языками или не владели ими вовсе, что определяло и
выбор произведений и своеобразные попытки их классового приспособления
(переделка на «русские нравы»). С другой стороны, распространены были также и
«переводческие состязания», в которых перевод являлся произведением, получавшим
свой художественный смысл лишь в соотношении с оригиналом. Такие переводческие
выступления имели в виду другую аудиторию — сравнительно узкий, но достаточно культурный
в языковом смысле круг читателей, представителей классовой верхушки.
В 1811 в
Петербурге отдельной книгой анонимно вышел на французском яз. трактат Б. В.
Голицина «Размышления о русских переводчиках», содержащий подробную
характеристику русского переводческого искусства XVIII в. и сравнительный
анализ его важнейших образцов. Цель трактата — усилить ответственность за
возможно точное воссоздание подлинника, для достижения чего автор предлагает
ряд мер, рекомендуя в отдельных случаях даже прозаическую передачу стихотворных
текстов. Однако до середины 20-х гг. при обилии переводов мы найдем
сравнительно немного таких, которые отвечали бы требованиям смысловой и
стилистической близости к оригиналам.
В
результате цензурных стеснений, с одной стороны, роста разночинной
интеллигенции, все сильнее вовлекавшейся в литературное движение, — с другой,
при ее недостаточном владении иностранными языком, русская литература между
20—50 гг.
В XIX в.
переводчики все более приближаются к задаче максимально точного воспроизведения
подлинников. Примером переводов данного типа могут служить работы Шиллера, Гёте, Шекспира, современных
французских поэтов (Гюго, Ог. Барбье и др.). В 60-е гг. переводческая
деятельность вновь значительно усиливается. Используя его в целях идеологической
пропаганды, переводчики из разночинной интеллигенции не только искусно
подбирают в иностранной литературе нужные им произведения, получающие новую
смысловую окраску в русской социально-политической атмосфере, но допускают в
тех же целях соответственные переделки текста. Произведения Гейне, Беранже,
Гюго, Барбье, Бернса, Лонгфелло и др. переводились тогда особенно охотно,
представляя благодарный материал для переработки и иносказания. Неточные
переводы с произвольными заменами и переделками нередки и в прозе (характерным
примером могут служить переводы И. И. Введенского из Диккенса, Достоевского —
«Евгении Гранде» Бальзака и т. п.). Однако в ту же эпоху традиции бережного
отношения к тексту, вплоть до защиты принципа дословной передачи, сохранились в
дворянских писательских кругах с их наследственной культурой иностранной речи,
не заинтересованных непосредственно в использовании иностранной литературы в
качестве средства идеологической пропаганды и рассматривавших ее как предмет
чисто эстетического любования. Характерной в этом смысле фигурой был А. А. Фет
как переводчик. Фет переводил Гёте, Шиллера, Уланда, Гейне, Беранже, Мюссе,
Рюккерта, Саади, Гафиза, Мицкевича, Байрона; кроме того ему принадлежат
переводы обеих частей «Фауста» Гёте, «Антония и Клеопатры» и «Юлия Цезаря»
Шекспира, а также потребовавшие значительного труда П. латинских поэтов: всего
Горация [1883], Катулла [1886], сатир Ювенала [1885] и Персия [1889], элегий
Тибулла [1886], Проперция [1888], «Превращений» Овидия, «Энеиды» Вергилия
[1888] и т. д. Принцип, которому Фет неуклонно следовал в своей огромной по
размаху переводческой деятельности, заключался в усилиях переводить стих в
стих, слово в слово, сохраняя в переводе число строк оригинала. Результатом
применения такого метода был тяжелый и неудобопонятный буквализм, с
грамматическими и метрическими неправильностями, неправильными ударениями и т.
п.
Новые и
гораздо более строгие требования предъявлены были к переводам, преимущественно
стихотворным, в эпоху символизма. Единодушную критику вызвали многочисленные
переводы К. Бальмонта (Шелли, Э. По, Гауптман, Кальдерон, Словацкий и т. д.).
Во всех случаях Бальмонт лишь очень приблизительно передавал смысл
переводимого, многое пропуская и еще более добавляя от себя; форма везде передана
также неудовлетворительно; утрачена вся звуковая игра стиха, особенности
стихосложения, допущена своеобразная стилизация в соответствии с индивидуальным
поэтическим стилем переводчика, но без учета стилистич. своеобразия
переводимого и т. д. Напротив, славу виртуозных переводчиков заслужили В.
Брюсов (Верхарн, франц. поэты XIX в., Вергилий, Гёте), М. Волошин, Ф. Сологуб
(Верлен), позднее Н. Гумилев и др. Весьма крупным явлением русской литературы
явились также переводы Вяч. Иванова (Петрарка), Инн. Анненского (Еврипид), Ф.
Зелинского (Софокл). Появлению последних много содействовала серия «Памятников
мировой литературы», изд. М. и С. Сабашниковых, поставившая своей целью
ознакомление русского читателя с шедеврами мировой литературы в новых
образцовых П. и успешно справившаяся с такой задачей.
После
Октябрьской революции перевод как теоретическая и практическая проблема получил
громадное значение. Революция создала новых читателей и писателей, которые
принесли с собой новые запросы. В области иностранных литератур нового
читателя, приобщающегося к культурному наследию капиталистического мира, стали
интересовать такие произведения, которые либо не вызывали к себе прежде
никакого интереса либо же находились под цензурным запретом. Усиление
интернациональной рабочей связи, рост в отдельных капиталистических странах
пролетарской литературы, естественно вызывающей к себе огромный интерес в
Советском Союзе, наконец диктуемое политической необходимостью желание знать
подлинное лицо врагов СССР вызвали большой интерес к художественной
литературе современного Запада. Рядом с
русским яз. на правах равноправных соседей оказались новые молодые яз.; стали
развертываться новые национальные литературы; те национальные литературы, которые всячески подавлялись царизмом, получили
могучий толчок для своего дальнейшего роста. Поэтому П. приобрел громадное
государственное значение в деле приобщения отсталых в своем культурном развитии
народностей к единому пролетарскому мировоззрению. Не менее важную роль перевод
начал играть в качестве средства к овладению богатствами европейской культуры и
рационального использования их в построении новой культуры и нового быта.
Первые 10 лет [1918—1928] количество перевод с западноевропейских и восточных
яз. возрастало у нас с каждым годом, затем обозначилась заметная тенденция к
снижению переводческой производительности. Последнее объясняется тем, что
книжный рынок стал заваливаться макулатурными, ремесленными переводами
второразрядной европейской беллетристики, и понадобилось серьезное вмешательство
критики и литературной общественности, чтобы остановить этот поток плохих
переводов идеологически чуждых произведений современного Запада. В связи с этим
проблема перевода получила злободневную остроту. Реакцией явились более строгий
выбор произведений для перевода и одновременно повышение качества последних.
Образовавшееся в начале революции по почину А. М. Горького издательство
«Всемирная литература» (Ленинград) поставило своей целью выпуск
высококачественной переводческой продукции, а после ликвидации его аналогичную
цель поставило себе издательство «Academia» (Москва — Ленинград). Эти
издательства сплотили вокруг себя лучших в Союзе переводчиков и редакторов
которые путем совместной работы, взаимного контроля и проверки издаваемых
текстов подняли на большую высоту переводческое мастерство и обогатили русскую
литературу огромным количеством произведений, многие из которых появились на
русском языке впервые. В числе лучших переводчиков последних лет следует
назвать М. Кузмина, М. Л. Лозинского, С. В. Шервинского, А. И. Пиотровского, Б.
И. Ярхо, М. А. Петровского, А. А. Франковского, А. А. Смирнова и др. За
последние годы, в связи с пробуждением интереса к проблеме П., появился целый
ряд посвященных ей работ; некоторые из них имеют описательный характер,
вскрывая принципы и особенности переводческих приемов мастеров русского слова,
другие освещают вопросы методологии переводческой техники.
В свое
время страны бывшего СССР занимали одно из первых мест в мире по числу и
тиражности ежегодно выпускаемых переводов прежде всего художественной
литературы. Многие переводчики достигли в своих работах высот литературного
мастерства. Впечатляющие достижения переводческой практики не могли не привести
к развитию теории перевода. У ее истоков стоит А.М.Горький. Великий писатель
глубоко и верно понимал взаимоотношения практики и теории перевода в
литературном процессе.
Перевод
исполнял свою важнейшую функцию с давних пор, однако лишь в XX веке человек
пришел к осознанию его важности и его особого места. Не случайно XX век был
провозглашен в 1955 г. в первом номере журнала "Babel" веком
перевода. Ученые разных стран отмечают особую роль перевода в формировании
национальных культур.
Современный
человек пользуется плодами трудов переводчика, когда читает инструкцию к стиральной
машине иностранного производства, когда узнает по телевизору о том, что пишут
сегодня во французских газетах, когда ему нужно провести переговоры с
иностранным партнером, когда ему нужно провести переговоры с иностранным
партнером, когда он берет в руки интересный роман. К этому можно добавить и
труд переводчиков прошлых веков, потому что Библию и многие художественные
произведения мы читаем и в старых переводах.
Тенденция к глобализации
Тенденция
к глобализации, которая наблюдается на рубеже ХХ - ХХI вв., подготовлена
самоотверженной деятельностью переводчиков, а сама глобализация возможна только
при условии хорошо организованного переводческого процесса.
Труд
переводчиков способствует открытости общества. Не случайно все диктаторские
режимы ставили переводческую деятельность под жесточайший контроль, а
современные "закрытые" государства, например Иран, организовывают
гонения на переводчиков.
В наши
дни самая большая потребность в переводчиках наблюдается в технических
областях, более 70% переводчиков в мире трудятся именно в них. По данным
"London Computer Integrated Translation GmbH" на 1987г., объем
перевода в мире в год составлял 200 млн страниц, и потребность в нем возрастала
на 15% в год. Та же тенденция, с небольшим возрастанием, сохраняется и в
последние годы. Самый большой объем переводимых текстов составляет деловая
корреспонденция, за ней следуют потребительские информационные тексты разного
рода (инструкции, проспекты и т.п.), далее научно-технические тексты,
договорные тексты, технические описания.
|
